О том, что великий русский писатель Николай Гоголь не только бывал, но и некоторое время жил в окрестностях Балашихи было мало что
О том, что великий русский писатель Николай Гоголь не только бывал, но и некоторое время жил в окрестностях Балашихи было мало что известно - только слухи ходили, пока литературовед и библиограф, исследователь творчества Гоголя - Екатерина Сергеевна Смирнова-Чикина не установила этот факт доподлинно.
Занимаясь изучением рукописных гоголевских материалов, она обнаружила среди них визитную карточку Степана Петровича Шевырева, где его рукой была сделана приписка с адресом: «Спасская застава, у Покровского монастыря, по Рязанскому шоссе, поворот налево 12-15 верст в селе Троицкое или Кагулово». Именно так выяснилось, что в 1851 году Николай Васильевич Гоголь жил на даче у своего друга, поэта, критика, профессора Московского университета С.П. Шевырева, которую тот снимал недалеко от Троицкого-Кайнарджи, входящего сейчас в состав городского округа Балашиха.
Поэт и переводчик Н.В. Берг (1824 –1884) вспоминал, с какой осторожностью было обставлено чтение нового тома «Мертвых душ»: «В 1851 году мне случилось жить с Гоголем на даче у Шевырева, верстах в двадцати от Москвы, по Рязанской дороге. Как называлась эта дача или деревня, не припомню. Я приехал прежде, по приглашению хозяина, и мне был предложен для житья уединенный флигель, окруженный старыми соснами. Гоголя совсем не ждали. Вдруг в этот же день после обеда подкатила карета на паре седых лошадей, и оттуда вышел Гоголь, в своем испанском плаще и серой шляпе, несколько запыленный. Гоголь вошел балконной дверью, довольно живо. Мы расцеловались и сели на диван. Гоголь не преминул сказать обычную свою фразу: «Ну, вот теперь наговоримся: я приехал сюда пожить…».
Явившийся хозяин просил меня уступить Гоголю флигель, которого я не успел даже и занять. Гоголь продолжал писать второй том «Мертвых душ». Шевырев ходил к нему, и они вместе читали и перечитывали написанное. Это делалось с такою таинственностью, что можно было думать, что во флигеле, под сенью старых сосен, сходятся заговорщики… Шевырев говорил мне, будто бы написанное несравненно выше первого тома».
Покинув Троицкое, Гоголь 25 – 26 июля 1851 г. пишет Шевыреву из Москвы: «Убедительно прошу тебя не сказывать никому о прочитанном, ни даже называть мелких сцен и лиц героев. Очень рад, что две последние главы, кроме тебя никому неизвестны. Ради бога, никому. Обнимаю тебя. Твой весь».
Но к сожалению в феврале следующего года писатель уничтожил второй том поэмы «Мертвые души».
Черновые рукописи четырёх глав этого тома (в неполном виде) были обнаружены при вскрытии бумаг писателя, которые были опечатаны после его смерти. Вскрытие производили граф А. П. Толстой, московский гражданский губернатор И. В. Капнист и С. П. Шевырев, на даче у которого недалеко от Троицкого-Кайнарджи и зачитывались главы из второго тома этой поэмы.
Спасибо за информацию коллеге и соавтору - Наталье Александровне Сотниковой.
Занимаясь изучением рукописных гоголевских материалов, она обнаружила среди них визитную карточку Степана Петровича Шевырева, где его рукой была сделана приписка с адресом: «Спасская застава, у Покровского монастыря, по Рязанскому шоссе, поворот налево 12-15 верст в селе Троицкое или Кагулово». Именно так выяснилось, что в 1851 году Николай Васильевич Гоголь жил на даче у своего друга, поэта, критика, профессора Московского университета С.П. Шевырева, которую тот снимал недалеко от Троицкого-Кайнарджи, входящего сейчас в состав городского округа Балашиха.
Поэт и переводчик Н.В. Берг (1824 –1884) вспоминал, с какой осторожностью было обставлено чтение нового тома «Мертвых душ»: «В 1851 году мне случилось жить с Гоголем на даче у Шевырева, верстах в двадцати от Москвы, по Рязанской дороге. Как называлась эта дача или деревня, не припомню. Я приехал прежде, по приглашению хозяина, и мне был предложен для житья уединенный флигель, окруженный старыми соснами. Гоголя совсем не ждали. Вдруг в этот же день после обеда подкатила карета на паре седых лошадей, и оттуда вышел Гоголь, в своем испанском плаще и серой шляпе, несколько запыленный. Гоголь вошел балконной дверью, довольно живо. Мы расцеловались и сели на диван. Гоголь не преминул сказать обычную свою фразу: «Ну, вот теперь наговоримся: я приехал сюда пожить…».
Явившийся хозяин просил меня уступить Гоголю флигель, которого я не успел даже и занять. Гоголь продолжал писать второй том «Мертвых душ». Шевырев ходил к нему, и они вместе читали и перечитывали написанное. Это делалось с такою таинственностью, что можно было думать, что во флигеле, под сенью старых сосен, сходятся заговорщики… Шевырев говорил мне, будто бы написанное несравненно выше первого тома».
Покинув Троицкое, Гоголь 25 – 26 июля 1851 г. пишет Шевыреву из Москвы: «Убедительно прошу тебя не сказывать никому о прочитанном, ни даже называть мелких сцен и лиц героев. Очень рад, что две последние главы, кроме тебя никому неизвестны. Ради бога, никому. Обнимаю тебя. Твой весь».
Но к сожалению в феврале следующего года писатель уничтожил второй том поэмы «Мертвые души».
Черновые рукописи четырёх глав этого тома (в неполном виде) были обнаружены при вскрытии бумаг писателя, которые были опечатаны после его смерти. Вскрытие производили граф А. П. Толстой, московский гражданский губернатор И. В. Капнист и С. П. Шевырев, на даче у которого недалеко от Троицкого-Кайнарджи и зачитывались главы из второго тома этой поэмы.
Спасибо за информацию коллеге и соавтору - Наталье Александровне Сотниковой.